Архипастыри
Патриарх Кирилл и Владыка Викентий
20.12.2009 г.
(Графика. Простой карандаш.)
Ода Екатеринбургской Православной Учительской семинарии во имя
священномученика Фаддея (Успенского)
Братья и сестры, педагоги христианские!
Вспомните, все начиналось когда
Господь прикоснулся к душе нашей ласково,
Встать повелел, пробудиться от сна.
И, помолясь, поступить в семинарию,
Что в Екатеринином граде стоит.
Собраться под преподавательским знаменем,
Ведь лучше учиться, чем не зная учить.
А ту семинарию силой молитвенной,
Как благоуханный духовный елей
Благословляет Христов воин истинный
Священномученик Фаддей.
Он словно священная чаша хрустальная
Не расплескал, но донес до людей
Опыт, призванье и веру кристальную
Православных учителей.
И вот мы, учась, шаги делали робкие,
Ветхий и Новый постигая Завет
И Православную Антропологию,
Чтобы знать – кто же такой человек?
И с Катехизисом рядом Литургика,
Дальше – Церковнославянский язык,
История Древней Церкви и Русская,
Словно святой монастырский родник.
Ну, а венец здесь всему Педагогика.
Она во Христе виноградом цветет,
Переплетаясь с христианской Методикой
Законом Божиим чадо ведет.
Но вдруг наступала сомненьем дышащая
Последняя перед экзаменом ночь.
Молитва Иисусова животворящая
От нас отгоняла соблазны все прочь.
Одолевало когда маловерие
Да и лукавый все бросить шептал
Благословение архиереево
Нас укрепляло, и бес отпадал.
Мы даже сами того и не ведали,
Как ставил Господь нас в служения строй
Чтоб юных христиан Православною верою
Мы приводили к Нему за собой.
В этом строю идет много подвижников.
И начиная от первых веков
Быть соработником Богу и ближнему
Учит Христос – Главный наш Педагог.
Встань же, учитель, невиданной ратию,
Это — начало пути ко Кресту.
Нас с вами Господь осенил благодатию
Быть педагогами ко Христу.
ПОЭМА
22.12.2010 г.
Вручая Музе долг поэта,
Я посвящаю строки эти
Своей возлюбленной жене…
I
Мое перо давно лежало
За рутиной житейских дел.
Но Муза гневно укоряла,
Чтобы опять ее воспел.
И отряхнув от пыли снежной,
Я с лиры снял ее покров.
Перекрестясь, с улыбкой нежной,
Раб Музе вновь служить готов.
II
Мы не напишем о сраженьях,
Тех, что воспел слепой гусляр
Чем сквозь десятки поколений
Зажег у нас восторг в глазах.
Не упомянем и династий,
Идущих строго за другой.
Сменяющих тирана властью,
Не правящей своей страной.
И вздох лесов — не наша тема,
Мечтающих о поле грез.
С начала ночи до рассвета,
Проливших к небу столько слез.
Рассказ опишет лишь тот вечер,
Родные слились где сердца.
Где бархат, зеркала и свечи
Такого не учли конца.
III
За первой нашей героиней
Стоит старинный, древний род.
Потомственной ее графиней
Звал крепостной честной народ.
А имя той графине – Анна.
Так граф Владимир и назвал
Свою дочурку. Обаянье,
Владенья, титул ей отдал.
Заходим в графские покои,
Хоть нас не пустит и никто,
Но мы завесу приоткроем
Заглянем к Анне лишь глазком.
IV
Служанка тянет ей корсеты-
Графине хочется на бал.
Уж скоро будет и карета
И хоть бы кучер запоздал.
После корсетов столько юбок
(Хозяйка нынче в голубом).
С брильянтом брошь из двух голубок
Подняться ввысь манит крылом.
Одеть сударыню так мило,
Удастся не в один момент
Служанке-девочке игривой.
С обильем рюшей, шпилек, лент.
То палец колется булавкой,
То гребень выскочит из рук.
Чтоб нарядить свою хозяйку,
Ей нужно много знать наук.
Завершены все туалеты.
Ямщик бразды правленья взял,
И с Анной юною карета
Несется на дворцовый бал.
V
А у дворца все экипажи
Кишат, как муравьиный скоп.
Лакеи барские и пажи
Сливаются в калейдоскоп.
С карет златых выходят важно,
С поддержкою проворных слуг
Графини, графы, князи, княжны
Дворянской скоротать досуг.
Скорее в залы вместе с ними!
От гомонящего двора.
Вот ножка в туфельке графини
Коснулась бального ковра.
Что вдруг произошло тогда?
Хрусталь на люстрах засветился,
Как будто свет с небес спустился,
Когда она вовнутрь зашла.
И налетели кавалеры.
Подходят к ручке стар и млад.
Но взор прелестницы потерян –
Не дарит никому наград.
Не впечатляют ухажеры.
Улыбка утренней Авроры
Судьбой не им предрешена.
Кому ж назначена она?
VI
Этот секрет знаком поэту.
И не скрывая ничего,
Как страстный соловей рассвету
Я вам поведаю его.
Здесь быстрое перо запнулось,
Задумалось, назад вернулось…
Как нам героя описать
И в нем себя не узнавать?
Мечта графини – старше годом.
Подтянут, благородна кость.
Не блещет он старинным родом,
Но на балах желанный гость.
Во фраке ль, в форме с эполетом,
Он франтом выглядел всегда.
И в светском обществе за это,
Был прозван дамами «звезда».
Алексий – так зовут героя,
Что в сердце Анны преуспел.
Он замечал ее, не скрою,
Но сам к ней подойти не смел.
VII
Вот он заходит в зал беспечно.
Волною звуков оглушен,
И блеском канделябров свечных
Был на секунду ослеплен.
Степенно сходит напряженье,
Герой, откинув впечатленья,
Раскланявшись и тут и там,
Обводит взглядом милых дам.
Сперва графиню не заметил…
Хоть бальный зал так ярко светел,
Но и обилье вееров –
Надежный девушкам покров.
Стояла Анна с краю зала.
Из-за прикрытья наблюдала
Волнение в груди тая:
«Когда же взглянет на меня?»
Наш заскучал Алексий вскоре.
Дам танцевать не приглашал,
И в кавалерском разговоре
Участия не принимал.
Хоть собеседник он отличный,
Но в этот вечер был один.
В душе хандра и безразличье,
Что Пушкин называет сплин.
VIII
Но вдруг как будто из тумана
Увидел он графиню Анну.
Заставив перси трепетать
И сердце радостно стучать.
Она желала того взора.
И в мыслях он к тому же шел.
Но тут в сомнения напорах
Он взгляд в смущении отвел.
Скажи, откуда девы робость?
Что вдруг случилось со «звездой»?
Ведь в нежную Амура область
Ему вторгаться не впервой.
В тот вечер Алексий влюбился
Так сильно, страстно, как поэт.
И новый мир ему открылся
По отчужденьи стольких лет.
IX
И тут нагрянули сомненья:
«Ведь недостоин я ее!
Всему виной происхожденье
Не столь блестящее мое.
А коль меня она отринет,
Презренья взглядом одарит,
Не буду счастлив я отныне
И в окруженьи Афродит!»
Графиня же решилась ране:
«Или сейчас, иль никогда!
Не кровоточить моей ране,
Решить все раз и навсегда!»
Идет она к мечты герою.
Горят ланиты, и не скрою,
Вздымается с волненьем грудь,
А сердце бьется как-нибудь.
X
Их разговора я не слышал,
Но тайн сердечных полнота
Прорвалась. Это было свыше.
Любовь – и не нужны слова!
Любезный друг в порыве страстном
Учтиво руку протянул
Нашей красавице прекрасной
И вдруг оркестр вальс грянул.
Все словно златом засверкало.
Нашим героям было мало
Обилья музыки, свечей.
Сердец полет! Восторг очей!
XI
…Уже пришла пора, читатель,
Оставить милых tete-a-tete.
Ты отведи, мой друг-мечтатель,
От них свой бдительный лорнет.
И чтоб о будущем героев
Развеять любопытства хмель,
Полог их тайны приоткрою:
Они танцуют и теперь…
К притче о блудном сыне
10.04.2010 г.
В сей притче Отцом разумеется Бог,
А грешник под младшим здесь сыном,
Который в себе покаяние смог
Найти и стать христианином!
Когда и в распутстве и в праздности жил,
В веселье сплошном наслаждаясь,
Отца своего он почти что забыл,
Свободой греха упиваясь.
Но вдруг, и невзгоды и голод пришли-
Плоды, что дает своеволье.
И младшему сыну они помогли
Отца вспомнить с нежной любовью.
Который готов нас простить и принять,
Пришедших к Нему во смиреньи,
Своей благодатью, как сына обнять,
Не помня о нашем паденьи.
Не будем такими, каков старший брат.
За милость Отца упрекая,
Считал он себя достойнейшим благ,
На праздник войти не желая.
Друг, благочестьем своим не гордись –
Ведь Бог знает все твои мысли.
Не завидуй другому, желай всем спастись
Достигнув Божественной выси.
Реквием
Иногда возникает вдруг чувство,
Что через многие годы
Я в далекую юность вернулся,
Не протоптаны в жизни дороги.
Где мы еще молодые
И немного наивные дети.
Но себя не считали такими
И встречали любовь на рассвете.
Каждый день тогда солнце светило.
Были дни бесконечны, прекрасны,
Где играла в руках моих сила…
Это вмиг я увидел так ясно.
То были дни моей жизни…
И плохого в них было так мало.
Ну, а может, все это приснилось?
Иль время здесь шутку сыграло.
То были дни нашей жизни…
Их не повернуть вспять беспечно.
Они пролетели, но не изменились.
Я всех вас люблю до сих пор и навечно…
(187 просмотров)